Глава первая.
70 миллионов лет назад...
Будущая пустыня Гоби, Монголия...
Мир. Темный, шелестяще-шумящий мир. Мир, пахнущий прелой листвой, влажными ветвями и древесными брёвнами, покрытыми мягким, изумрудно-зеленым мхом с вкраплениями блестящих круглых росинок. Мир, окружающий маленького пушистого ящерёнка, идущего по узкой лесной тропе, закрытой сверху широкими, раскидистыми листьями папоротников.
Маленький овираптор мелкими-мелкими шажками ковылял по тропинке, спотыкаясь о высохшие ветки и шурша лиственным ковром, который устилал весь подлесок. Его почти круглое, покрытое серым в черную и бурую крапинку пухом, тело дрожало, стряхивая с себя капельки росы. Короткий хвостик с перьевым опахалом на конце мотался из стороны в сторону, а покрытые розовыми чешуйками лапки семенили, неся своего обладателя вперед, за удаляющимися вперёд родственниками - такими же серыми пуховыми комочками.
Наконец, нагнав свою семью, динозаврик замедлил шаг и отдышался, несколько раз чихнув. Мы будем называть его Шень, чтобы как-то отобразить на фоне других динозавров.
Шень продолжал идти вперед, тихонько посвистывая. Таким же посвистом ему отвечали его пушистые братья и сестры, я откуда-то сверху иногда доносился гортанный курлыкающий звук, слыша который маленькие ящеры сбивались в кучку и ускоряли шаг. Это был зов их матери - десятилетней взрослой самки овираптора, которая в этот момент выхаживала уже шестой свой выводок. Эти семеро птенцов были для нее сокровищем, которое она оберегала ото всех напастей, и за которое она порвала бы в клочки любого, кто посмел бы притронуться к ним со злым умыслом. Детёныши же отвечали ей таким же сильным доверием, готовностью положиться на нее. Длинный хвост матери с овальным перьевым опахалом на конце служил детенышам ориентиром, за которым они шли, чтобы не потеряться, был для них зонтиком, оберегавшим их от палящего солнца в жару и от леденящих капель в дождь. Её лапы-крылья с острыми, черными когтями, способными перерезать толстый стебель растения, по ночам закрывали птенцов от холода и с нежностью прижимали их к теплому пуховому животу.
Семья динозавров продолжала свой путь по тропе. Длинные голенастые ноги взрослого овираптора мерили шагами лесную подстилку, оставляя на ней ямки от следов, по которым тут же пробегали короткие, тонкие лапки птенцов. Шень шел чуть сзади и смотрел на своих братьев и сестёр. Он был старше них на несколько дней, а значит и выше, и сильнее, и опытнее. Он уже умел отличать некоторые съедобные растения от несъедобных, ловить небольших насекомых и чистить пух. Но все равно он оставался маленьким и почти беспомощным динозавриком, требующим материнской заботы и внимания...
Медленно покачивавшийся из стороны в сторону где-то наверху хвост матери-овираптора качнулся вниз, почти накрыв своим широким опахалом птенцов. Ящерята поняли этот знак. Это означало, что они пришли на место кормёжки - на тихую тенистую полянку.
Было раннее утро, и солнце едва-едва поднималось над землёй. Высокие сосны и более приземистые лиственные магнолии с огромными желтовато-белыми цветками в кронах, поднимавшиеся вокруг поляны, пропускали сквозь свои густые ветви тонкие и пока слабые солнечные лучи, которые словно острые тонкие стрелы пронзали мутно-молочную пелену густого тумана, окутывавшего подлесок. Доисторический лес начинал просыпаться, стряхивая с себя остатки ночной сонливости. С верхушек деревьев все четче, громче и увереннее доносились флейтовые свисты и хриплое карканье гобиптериксов - небольших, размером с голубя, зубастых птиц с крохотными коготками на крыльях. То и дело над полянкой проносились жуки и стрекозы, золотистыми бликами сверкая в солнечных лучах. Шень со своим братом чуть обогнали своих сородичей и вышли на солнечный зайчик, освещавший небольшой промежуток между листьями карликовых папоротников, которыми, наряду с высокими стеблями хвощей, заросла вся поляна.
Динозаврики огляделись по сторонам. Посередине поляны ходила их мать, следя за своими чадами и иногда опуская голову, чтобы найти что-нибудь съестное - клубень, червя или плод. На других солнечных зайчиках копались их братья и сестры, ища личинок и корешки. Шень с братом тоже приступили к поискам еды, склевывая с земли жучков, выкапывая лапами и короткими черными клювиками червей и корни растений из под земли. Впереди показалась молодая вайя папоротника. Брат Шеня клюнул основание тугого стебля, затем захватил его небольшими клыковидными зубами в основании клюва и начал грызть. Шень, будучи выше и сильнее, дернул вайю чуть выше и выдернул ее из земли. Теперь ящерятам осталось только сгрызть стебель, каждый со своей стороны, что они и проделали с большим удовольствием.
Над поляной пролетали, зависая в воздухе, изумрудно-лазурные стрекозы, схватывая на лету золотистых мушек и поедая их. Иногда слышался шорох мягких перьев, и в воздухе мелькал пестрый гобиптерикс, с хрустом схватывая в воздухе зазевавшееся насекомое, и вниз в заросли растений медленно опускались блестящие слюдяные крылья. Одна стрекоза тихо села на листик, стараясь тихо доесть пойманную мушку. Но вдруг снизу прыгнуло серое тельце, и стрекоза забилась на земле, стараясь вновь взлететь вверх. Длинные крылья мешали взлету, но наконец стрекоза подскочила и попыталась подняться вверх, но тут сбоку из зарослей вновь выскочило пушистое тело и радостно схрумкало стрекозу. Шень остался доволен своей добычей, такого большого животного он ещё никогда не ловил. Тараканы, мокрицы, клещи, и в сравнение не шли с целой стрекозой. Но охотящийся динозаврик слишком увлёкся, и пока не понимал, что охоту сейчас ведут на него самого..
Мелькнуло в кустах мохнатое тело, со скоростью прошмыгнувшее в зарослях. Млекопитающий хищник, похожий на огромную землеройку, резко остановился, чуть присев на задние лапы, и принюхался, поворачивая своей острой усатой мордой. Его черные блестящие глаза, похожие на ядовитые ягоды, смотрели на маленького динозаврика, ходившего в нескольких метрах от него. Бурая шерсть в белых пятнах скрывала зверя, делая его почти невидимым в тени папоротников. Заскрежетали в пасти острые белые зубы, напряглись сильные лапы, согнулось мускулистое тело готовясь к прыжку...
Шень быстро поднял голову и вгляделся в заросли. И в то же самое мгновение из кустов выпрыгнуло, с силой оттолкнувшись когтистыми лапами, животное, размером с крысу, раскрыв зубастую пасть. Ящерёнок резко метнулся в сторону, взметнув и под лап пыль и труху, и зверь приземлился на то же самое место, где он стоял долю секунды назад. Пронзительно запищав, Шень бросился прочь. Его лапки невероятно быстро двигались, не до конца выросшие крылышки изо всех сил хлопали, перенося своего хозяина через преграды и и помогая заворачивать. Шень сносил на своем пути листья и сухие ветки, все ещё слыша за спиной писклявое порыкивание и топот лап зверюги. Дыхание врага уже было за самой спиной, хищник прыгнул, готовясь схватить добычу, но вдруг... повис в воздухе, схваченный чем-то, внезапно появившимся сзади, а именно - мощным коротким клювом с двумя острыми зубами. Зверя подняло вверх и с огромной силой бросило снова вниз, ударив о землю.
Мать-овираптор стояла посреди поляны с убитым небольшим зверьком в клюве. У её лап толкались птенцы, требуя дать рассмотреть им эту странную штуку, найденную матерью. Она положила тушку на землю, прижала её лапой и оторвала от нее кусок мяса, тут же подкинув вверх и проглотив. Следующий кусочек она отдала подошедшему птенцу, затем другому... Вскоре от всего зверька остался лишь расклеванный скелетик.
Шень категорически не понимал, что тут вообще происходит. Только что злобная зверина собиралась сожрать его, только что её острые зубы едва не схватили его, и вот он сам поедает его, убитого ударом его матери. Неужели сам Шень тоже когда-нибудь сможет охотиться на своих бывших врагов? Как он дорастёт до размеров своей матери? Вырастут ли его братья и сёстры? Нет, слишком много вопросов, слишком много для его маленькой головки. Шень проглотил свой кусочек и почти начисто забыл обо всем плохом, произошедшем десять минут назад. Единственное, что он запомнил - это острозубую пасть млекопитающего. Никогда, никогда больше в таком малом возрасте не будет приближаться к чему-либо, покрытому шерстью.
Наступил вечер. Малиново-медовое зарево заката пробивалось сквозь тени стволов, окрашивая лес в красно-черные полосы. Пронеслись по подлеску с тихим шорохом шувууйи, крохотные тонколапые динозаврики с острыми роговыми клювиками, охотясь за взлетающими светлячками. Их тонкий пух, окрашенный в контрастные угольно-черный и белоснежный цвета у самцов и желтый и шоколадно-коричневый у самок, развевался на ветру, поднимаемом стремительным, но бесшумным и легким бегом ящеров. Шурша шевелились листья на верхушках магнолий, когда на ветвях поправлял свои растрепавшиеся за день перья сонный гобиптерикс, устраивавшийся на ночлег в гуще листьев высокого дерева. Начали стрекотать сверчки, постепенно заглушая своими трещащими песнями все остальные звуки леса. Кто-то большой и неуклюжий заворочался в зарослях, но сразу утих.
Мать-овираптор и её потомство шли по бурелому. Эта просека была образована ураганом, прошедшим в прошлом году. Этот район леса был поражен насекомыми-древоточцами, деревья сильно ослабли, и при сильнейшем ветре бури рухнули. Наводнение, пришедшее вслед за бурей, затопило большую часть лесного массива, и вся эта районная популяция вредителей скрылась вместе с лежащими на земле стволами под водой. И теперь огромный слой бурелома лежал на земле, образовав интереснейшую экосистему.
Семья динозавров перескакивала с бревна на бревно, перелетала по кривым, изогнутым сучьям. Иногда то один, то другой птенец падал с бревен вниз, на землю, до которой было примерно метра полтора. Мать бережно подхватывала малыша клювом, подсаживала на бревно, ласково приглаживала его, и выводок продолжал путь. По пути стая продолжала кормиться. На старые бревна в сумерки выползали длинные сколопендры и крупные черные тараканы. Хрусть - и уже не спасут беспомощно обмякшую сколопендру её ядовитые хелицеры.
Наконец, семья достигла своего пункта назначения. Огромный корень-выворотень, образовавший прикрытую яму - берлогу. В яме были кругообразно набросаны палки, прикрытые слоем соломы, перьев и прутиков. Это было гнездо семьи овирапторов, служившее самке уже много лет.
Птенцы скатились в углубление и стали устраиваться поудобнее, попискивая и препираясь. Вслед за ними вошла мать. Она чуть раздвинула кучку детей клювом, села посередине и распушилась, сгребя птенцов к себе. Потом свернулась калачиком, положив голову под крыло и задремала тонким, неспокойным сном, слыша каждый шорох поблизости. Птенцы тоже покопошились и заснули. Им удалось прожить этот день без потерь в этом странном лесу.
Тем временем, в потемневшем небе, постепенно затянувшемся облаками, тихо проурчал гром. Дрогнул первый листик, принявший на себя удар тяжелой капли. Начинался ливень...